Семен Аралов - Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах]
Виктор Иванович Попов
Провал одной международной провокации
(О подвиге дипкурьеров Теодора Нетте и Иогана Махмасталя)
Нападение на рассвете
В 6 часов 30 минут утра 5 февраля 1926 года резкий стук в дверь разбудил поверенного в делах СССР в Латвии С. И. Боркусевича.
— Сигизмунд Иосифович! — крикнул ему сотрудник полпредства Барковский, — сейчас с вокзала звонил Ласис, он ездил встречать дипкурьеров, — говорит, что на них было совершено нападение, оба как будто бы убиты…
Боркусевич вскочил с постели.
— Быстро машину! — крикнул он, поспешно одеваясь.
— Стоит у подъезда!
Подняв с постелей секретаря полпредства И. Н. Красовского и пресс-атташе В. И. Анина, Боркусевич вместе с ними поехал на вокзал. Туда же были вызваны советский генконсул В. И. Шеншев и торгпред СССР в Риге И. Г. Шевцов.
Приземистое здание Рижского вокзала. Бегом по перрону к скорому поезду Москва — Рига. Вот и вагон № 2, так называемый «микст» (смешанный: 1-го и 2-го классов), в котором ехали дипкурьеры. Пассажиры уже разошлись, и только у этого вагона небольшая группа. У входа в вагон служащий железнодорожной полиции.
К составу быстро шли какие-то люди в форме.
Первое, что бросилось в глаза, когда мы вошли в вагон, рассказывал Анин, это какие-то двое, неподвижно застывшие у столика в купе проводника, дверь которого была открыта. В четвертом купе, занятом нашими курьерами, в одном белье лежал на полу Нетте. Он, видимо, был мертв. Все было залито кровью: тело убитого, коврики, диваны, вализа с диппочтой. Оконные стекла, стенки вагона в дырах от пуль. Рядом в купе, бледный, с револьвером в руке сидел Махмасталь. Сквозь пальцы его руки, прижатой к животу, сочилась кровь, другая рука висела как плеть. Махмасталь смотрел на нас широко открытыми глазами, в них застыло какое-то нечеловеческое напряжение…
— Не подходите к почте, буду стрелять, — внятно сказал он, заметив, что Боркусевич идет к дивану, на котором лежали опечатанные сургучными печатями вализы с почтой. Маузер в руке Махмасталя начал медленно подниматься.
— Я Боркусевич, поверенный в делах.
— Не знаю, пусть придет Шеншев… — послышался ответ (В. И. Шеншев ранее заведовал отделом виз и дипломатических курьеров Наркоминдела, и его хорошо знали все дипкурьеры).
В это время Шеншев уже бежал по коридору. Махмасталь, увидев его, улыбнулся и утомленно закрыл глаза. Ему быстро перевязали рану полотенцем.
Вокруг стояли носильщики, какие-то люди в штатском.
— Есть ли кто-нибудь из министерства иностранных дел? — спросил С. И. Боркусевич.
Никто не откликнулся. Полицейские чины положили на носилки тело Нетте и унесли.
Советские дипломаты осмотрели купе и коридор. На полу новая велюровая шляпа, какие-то черные маски с кружевами, вроде маскарадных, осколки стекла. Бережно подняли Махмасталя и повели к машине, чтобы отвезти в лучшую частную клинику Риги доктора Буша.
Собрали вещи дипкурьеров. Зашли в купе проводников и осмотрели тех, кто там сидел, склонив головы на столик. Оба молодых человека были мертвы; их головы и лица были залиты кровью. У одного висок, у другого затылок разворочены пулей. Стреляли, по-видимому, почти в упор.
В вагоне, где размещались дипкурьеры, было двое других советских граждан — Печерский и Зелинский, ехавшие из Москвы и ставшие свидетелями налета. Ехали также несколько иностранцев, в том числе итальянский, немецкий и латвийский дипкурьеры и еще кто-то. Они уже покинули вагон. Сотрудники полпредства беседовали с советскими гражданами, когда явились представители прокуратуры. Они начали опрашивать Печерского и Зелинского. Другим свидетелям почему-то было позволено покинуть место происшествия, не дожидаясь официальных лиц. Долго не было никого из министерства иностранных дел Латвии. Советские дипломаты выразили свое недоумение и возмущение. В ответ полицейские и чиновники прокуратуры что-то бормотали о бандитских налетах, которые-де могут быть в любой стране; наверное, бандиты искали какие-нибудь ценности или деньги…
Настораживала какая-то нарочитая медлительность в действиях полиции: долго обсуждали вопрос о калибрах пистолетов, вновь и вновь осматривали тела тех, кто находился в купе проводника, допрашивали проводников — об их месте рождения и прочем. Ничто не показывало, что власти собираются идти по горячим следам преступления.
Между тем было вполне очевидно, что нападение преследовало далеко идущие цели. В те дни в Латвии чрезвычайно активизировали свою антисоветскую деятельность различные террористические и шпионские организации. В буржуазной печати и особенно в многочисленных антисоветских эмигрантских изданиях шла неистовая кампания против Советского Союза и его представителей за границей. Белоэмигрантская газета «Слово», издававшаяся в Риге, призывала к террористическим расправам над советскими людьми. И во всей этой свистопляске чувствовалась чья-то направляющая рука.
Вернувшись в полпредство, вспоминает В. И. Анин, мы долго раздумывали об организаторах нападения и целях, которые они преследовали. Говорили о погибшем Нетте и раненом Махмастале. Заготовили сообщение в Москву и Берлин. Особенную трудность составляло сообщение советскому полпреду в Берлине Н. Н. Крестинскому, куда после Риги должны были следовать курьеры. Мы знали, что жена Нетте Ольга Николаевна работает в берлинском полпредстве. Поэтому просили полпреда как-нибудь поосторожнее передать Ольге весть о смерти мужа. Телеграмма была зашифрована. Мы не предполагали, что Ольга Николаевна шифровалыцица и ей самой доведется прочесть трагическое сообщение.
В официальном заявлении полпредства СССР министерству иностранных дел Латвии выражался самый энергичный протест по поводу нападения, которое, как отмечалось в ноте, «носило несомненно организованный и заранее подготовленный характер». Полпредство возлагало «всю ответственность за это неслыханное в практике международных отношений злодеяние на Латвийское правительство, не принявшее достаточных мер к охране жизни дипломатических курьеров СССР», и настаивало «на самом срочном расследовании дела»[29].
Вечером сотрудники полпредства виделись с Иоганом Махмасталем. Ему только что была сделана операция опытным хирургом. Рана в животе оказалась не очень опасной, пуля не затронула жизненно важных органов. Хуже было с рукой: раздроблена кость. Тем не менее оперировавший Махмасталя профессор Минц сказал, что раненый будет в состоянии скоро подняться с постели.
Было трудно примириться с гибелью Теодора Яновича Нетте, осознать, что этого человека, которого многие знали и любили, нет в живых.
Теодор Нетте родился в 1896 году в Латвии. Сын сапожника, он рано узнал нужду и рано стал участником революционного подполья. В этом ему много помог отец, сам член Латышской социал-демократической партии. Семнадцатилетним юношей Теодор вступил в партию и вместе с отцом стал ее активным работником: распространял листовки, вел революционную пропагандистскую работу.
В первую мировую войну отец и сын были арестованы — сначала рижский Централ, а затем петроградские «Кресты». Только после Февральской революции, в марте 1917 года, рабочие и солдаты освободили их и сотни других революционеров из тюрьмы.
После освобождения из «Крестов» оба уезжают на родину, где снова активно включаются в партийную работу. Когда в августе 1917 года немецкие войска вступили в Ригу, сознательно сданную врагу Временным правительством, Теодор Нетте остается на подпольной работе в Риге. Восемь месяцев напряженной и опасной работы в частях оккупантов. Восемь месяцев на острие ножа, когда малейшая ошибка могла стоить жизни. Прекрасное знание немецкого языка не раз выручало его.
В начале 1918 года Нетте по указанию ЦК партии едет в революционный Петроград. Его ждало неожиданное назначение: секретарем отдела виз Наркоминдела. Но немного проработал Нетте в этом отделе. По партийной мобилизации он уезжает на борьбу с продвигавшимися в глубь страны кайзеровскими войсками. Теодор Нетте становится политкомиссаром 2-го батальона 1-го красного Латышского стрелкового полка.
Шли непрерывные бои с наседавшим врагом; поединок революционного народа с озверелой империалистической военщиной. В тяжелой борьбе победила революционная воля масс, их энтузиазм и преданность революции. Затем — снова фронт. Вместе с латышскими стрелками Теодор Нетте участвует в борьбе с белогвардейщиной на юге. Развернулись кровопролитные бои под Орлом. Тяжелое ранение выводит Нетте из боевых рядов.
После освобождения Латвии Нетте направляют в Елгаву на пост председателя революционного трибунала. Шпионы, бандиты, спекулянты и им подобные не раз чувствовали революционную волю пролетарского суда, возглавляемого Нетте. Труднейшая работа по организации ревкомов, охраны железных дорог, борьба с кулаками.
